Национальный Герой Италии

автор Марина Самарина -Артюхова

Сергей Константинович Шамардин родился в 1924 году. До войны трудился в Орле на секретном заводе по производству танков. Когда немцы заняли город, вернулся в родную деревню Зыбино Залегощенского района, помогал партизанам. Занимался сбором разведданных, подрывал германские грузовики, тягачи. После ареста гестапо подвергся пыткам.
Бежал из концлагеря в Италию, попал к местным партизанам. Под видом немца работал разведчиком в глубоком тылу, принимал участие в боевых действиях. Удостоен четырех итальянских наград.

Из воспоминаний Сергея Константиновича:

— В сороковом я устроился на военный завод № 5 (он находился между “Текмашем” и заводом им. Медведева). К нам приходили недоукомплектованные танки-амфибии, мы их доводили до ума и отправляли в части. Работал учеником токаря в самом большом цеху -механическом. В цеху стоял огромный японский восемнадцатимоторный станок. Аж свет гас, когда его включали – столько энергии “жрал”. Приходилось вспомогательный движок запускать, чтобы свет горел. А во втором мехцехе был большой бассейн, где испытывали танки на плавучесть. В пятницу, 20 июня 1941 года, как обычно, я пошел вечером в Зыбино (в Орле снимал квартиру, а на выходные в свою деревню топал). В воскресенье узнал, что война грянула. Быстрее в Орел рванул и сразу на завод. Там уже срочно собрали всех комсомольцев. Кто далеко жил — тех на легковушках привезли. Объявляют: “Завод переводится на военное положение. Организуется ночная воздушная охрана предприятия. Начались дежурства, в наряд заступали по 5—10 человек, старшему группы выдавался пистолет.
С фронта присылали ремонтировать подбитые танки. Некоторые ремонту не подлежали. Бывало, откроешь люк – внутри обгоревшие трупы танкистов.
Через месяц после начала войны немцы осуществили первую бомбардировку Орла. Помню, под вечер летят невысоко девять бомбардировщиков, развернулись и давай лупить по заводам. Потом другие самолеты появились, и так всю ночь шла бомбежка. Напротив того места, где сейчас гипсовый комбинат, стояли казармы артиллерийского полка. Фашисты целились в них, но промахнулись. На вокзале разбомбили состав с боеприпасами. Сожгли элеватор, зацепили еврейское кладбище, на “Текмаше” все убежища разворотили – много орловцев погибло. Наш завод пострадал несущественно, одна лишь бомба рухнула на кассу, кругом деньги валялись. Во время ночного налета вверх летели сигнальные ракеты. Это диверсанты давали летчикам указание на цель.
В начале августа однажды под утро прилетел только один немец сбросил бомбу на электростанцию и ушёл. В Орле тогда ни одной зенитки не стояло! Обидно и горько…
3 октября, белый день. Глядь — по Московской германцы на танкетках несутся! Я трое энкавэдэшников разломали на заводе вспомогательный движок и бегом из гopoда в сторону Выгонки. Mосты остались правее, нам надо перейти елецкую ветку. Тут из-под мостов выруливает легковая машина и останавливается, из неё выскакивают шофер и областной военком А на мостах уже немецкие автоматчики стояли, увидали бегущих подстрелили военкома, шоферу удалось скрыться. Нас автоматчики тоже заметили, несколько очередей выпустили.
Двинулись из Орла к деревне Карпово. Там мельница стояла, я туда с отцом часто ездил, худой мельник нам муку молол. А тут смотрю — мельник-то другой: старый, здоровенный, лицо красное. Майор-энкавэдэшник говорит ему: “Дед, немцы в Орле. Кому мелишь?! “Народу”, — отвечает. И вдруг как понесёт: « А мельница-то моя. Как раскулачили меня, подался в Германию, стал служить в их разведке. Они меня сперва на Украину заслали. Пожил я там, а потом вот сюда перебрался». Майор после таких слов выхватывает пистолет, стреляет деду в затылок. Труп 6pocили в сливную яму.
Майор, старлей и капитан после расстрела мельника вручили мне шифр на бумажке: “Ты, Сергей, на территории области оставайся, собирай всю информацию о немцах“.

АРЕСТ ПОСЛЕ УБИЙСТВА ОВЧАРКИ

Пришел я в Зыбино. В деревне создавались отряды Сопротивления по 15 человек в каждом. Всего действовало четыре отряда. Наш отряд занимался сбором развединформации: рано утром на лошадях подъезжали к шоссе Орел—Москва, что возле Оптухи, сидели в засаде, считали танки, пехоту, запоминали знаки отличия. Данные сообщали на станцию Золотарево, а оттуда её по телефону передавали в Елец. Три других отряда воевали. 15 октября немцы неожиданно заявились в Золотарево и уничтожили основной отряд…
11 октября следим за передвижением немцев. Велосипедисты мчатся, пленных в сторону Мценска гонят. Обстреляли мы германцев и отходить. Я говорю ребятам: “У меня 9 октября день рождения. 17 лет исполнилось. Хочу возле дома своего в Зыбино посадить 17 деревьев. Кто после войны жив останется, тот придет к ним“. Посадил березы, яблоню. Пара деревьев осталась до сих пор!
В начале 1942 г. я, учитель немецкого и его родственник отправились в Орёл – требовались сведения о количестве немецких войск в областном центре. Немцев в Орле — море: кругом танки, бронетранспортеры, солдатня… Останавливает нас патруль: “Куда шагаете?” Говорим, что хотим работать на немцев. Немцы обрадовались: “Хорошо! Отправляйтесь в комендатуру, будете помогать нам“. Переночевали у моей прежней хозяйки квартиры. На другой день побродили по Орлу, запомнили, где что у фашистов располагается.
Уходим из города, по Московской ведут колонну пленных. Конвоиры автоматом показывают на них и зовут: “Русь! Ком!” Благо учитель не растерялся, начал объяснять немцам, что мы, мол, устроились в комендатуру переводчиками работать, теперь в деревню направляемся родных предупредить. А так бы тоже в колонну загнали и привет.
Вскоре образовалась подпольная группа: я, двое зыбинцев и один москвич (летом в отпуск приехал, а тут война грянула). Поклялись вчетвером сражаться против фашистов. Зимой 42-го наворовали мин со складов и давай их закладывать на дороге Орел—Моховое. Немцы по ночам не ездили. Выберем момент, когда пурга метёт (чтобы следов не осталось), подберемся к дороге, в шахматном порядке наставим мин и домой. Утром взрывы слышны.
Комендант-капитан привез из отпуска из Германии овчарку, пригласил двух собаководов -стали дрессировать её на поиск подрывников. “Этот пёс нас искать будет. Не лучше ли его уничтожить?” — говорю своим ребятам. Капитан то и дело на фронт мотался. 1 мая 1943 года, когда укатил, заманили мы овчарку в сарай и утопили в кадушке с рассолом. Часа через три комендант возвращается, собаки нет. Кинулся искать вместе с двумя переводчиками. Нашли… Крики, гул! Прибежали из штаба немцы. Комендант в бешенстве. Согнали народ из двух деревень, мало того, вызвали из Орла восьмерых гестаповцев. Заваливают на машинах в Зыбино лбы с резиновыми палками, внутри которых свинец. Нас арестовали. Капитан выступает: “Участились покушения на германскую армию! Кто против немецкой власти? Кто взрывает технику? Кто убил собаку?.. Сейчас эти четыре партизана все расскажут о своих злодеяниях“.
Повели нас в хату. Гестаповец один говорит: “Мы вам простим собаку. Пёс — ерунда. Нам нужна правда о тех, кто заставляет вас вредить нам“. Мы в ответ, что, мол, любим немцев, что не виноваты. Тогда четверку нашу выводят на улицу, и давай бить палками, всю одежду сорвали… Бьют до потери сознания, водой обливают и снова дубасят. Надевают наручники и говорят: “Вы будете расстреляны“.
Местных девчат заставили могилы вырыть, подвели нас к ним. Три раза автоматчики стреляли поверх голов…
Один пожилой гестаповец-полковник разозлился: “Я буду распоряжаться казнью“. Подходит ко мне, стреляет из пистолета в сторону, а стволом тыкает мне в грудь, чтобы я в могилу свалился. И так три раза! Но ничего так и не добились от нас. Только тогда немцы перестали мучить, отпустили всех, кроме меня. Я был черненький, гестаповцы обратили на это внимание, бросили меня в машину. “Юде!”— думали, я еврей… Отвезли в Мценск, посадили в подвал бывшей пожарной части. В подвале еще двое сидят. Увидели меня и обомлели: я избитый, голый, в наручниках.

ПОБЕГ ИЗ КОНЦЛАГЕРЯ

В Зыбино Сергею Шамардину пришлось перенести не только избиение гестаповскими палачами и срежиссированный расстрел, но и пройти ужасные пытки. Фашисты загоняли под ногти иглы, мучили током… Гитлеровцы могли запросто убить черноволосого паренька, в котором заподозрили еврея. Пока Сергей сидел во мценском подвале, фашисты искали еврейские корни в роду Шамардиных. Евреев среди них не оказалось. Однако отпускать едва живого парня немцы не спешили.
В мае 43-го Шамардина повезли на передовую. Ночью на стороне вражеских позиций шёл ожесточенный бой, погибло множество немецких солдат. Оставшиеся в живых вермахтовцы и похоронная команда не справлялись с погрузкой трупов. Потому и доставили сюда «русского партизана» помогать вытаскивать из окопов мертвых гитлеровских вояк. Гестаповцы вернулись во Мценск, пехотинцы и похоронщики переместились дальше. «Я остался, час сижу. Знаю, что немцы опять спектакль разыгрывают. Думают, что я побегу в сторону наших траншей — тут бы они меня и пристрелили. Подходит фельдфебель, говорит: «Может, к русским пойдешь?» «Нет, на этом ты меня не поймаешь», — прикидываю про себя». Шамардин отказался бежать. Фашисты отправили его в Брянск. «В Брянске ткнули меня в эшелон с семьями партизан и подпольщиков. Прибыли в Бреслау. Я угодил в концлагерь для военнопленных. Американцы бомбили сталелитейный завод и нас, концлагерников, гоняли на расчистку после налетов.
Однажды на работах я подобрал кусачки и куски резины. Осенью 43-го перекусил проволоку (к ней был подключен электроток) и сбежал. Шёл горами через Польшу Австрию, Италию. Истощенного, в бессознательном состоянии, меня подобрали итальянские партизаны».

Часы с пленного фашиста

Партизанский отряд размещался около города Генуи, в горах. В отряде сражалось сорок бойцов, среди которых Шамардин, к своему удивлению встретил троих соотечественников: пехотинцев из Ленинграда и Москвы и танкиста из Гомеля.
«Полтора месяца итальянцы поднимали меня на ноги. Когда поправился, решили они мне проверку устроить. Хотя язык, ещё не понимал, но по пальцам жестам догадался, чего хотели партизаны. Первое задание идти с проводником к секретным постам. Ведет меня итальянец, оставил на одном из постов и объясняет, что через два часа прибудет смена. Стою. Приходят проводник и сменщик. Проводник спрашивает: «А как мол, в отряд возвращаться станешь? Не страшно?» А я, когда из отряда шёл на пост, попутно отламывал в лесу на деревьях веточки — метки делал. По этим меткам и вернулся к своим. Итальянцы были буквально потрясены, когда я самостоятельно нашёл обратную дорогу».
Как-то под Генуей партизаны разоружили сразу 24 немецких солдата. В лес на повозках приехали обозники собирать каштаны.

«Мы их аккуратненько взяли в кольцо — немцы даже сопротивляться не стали, покидали оружие и подняли руки. Быстренько забрали оружие, патроны, гранаты, я с одного фашиста снял часы. Убивать мы пленных не стали — все же не строевые солдаты и не эсэсовцы. Отпустили обозников, а сами в лес скорее углубились».

1944 год. Через неделю после позорной капитуляции обозников взбешенные гитлеровцы выслали к Генуе большой карательный отряд. Итальянские разведчики заранее сообщили партизанам о готовящейся акции, потому застать врасплох партизан не удалось. Начались тяжелые бои. Под натиском противника пришлось отступать к Турину. «Окружили нас фашисты, три дня мы отбивались. Генерал Россо говорит: «Отряд будет отходить. Возможно, попадём под огонь, партизаны рассеются. Русские на незнакомой территории потеряются и погибнут. Русские партизаны отважные люди. Я не хочу их смерти. Потому отряд пойдет дальше, а русские останутся здесь».
Шамардин и еще трое его друзей из России спустились по веревке в глубокое ущелье в октябре 44-го. Итальянец, живший неподалёку, передавал им еду. «А наверху то и дело немцы с собаками появлялись. Псы чуяли нас, лаяли. Фашисты же думали, что в ущелье звери прячутся, не реагировали. Но порой и гранаты кидали вниз, и из автоматов постреливали».

Собака подвела Кобру

Вскоре я выучил итальянский язык, раздобыл комплект немецкой и итальянской формы и начал совершать боевые вылазки. На задании меня постоянно прикрывали трое партизан под видом простых горожан. Захожу в ресторан, сорю деньгами. Подсаживаюсь к немцам, заказываю вина, угощаю. Определяю самого пьяного офицера, услужливо предлагаю проводить его до дома… В одной из подворотен его хватают мои ребята, отвозят на конспиративную квартиру, а потом переправляют в отряд: «Когда планируете карательные операции? Численность ваших войск?»
Но не всегда нам так везло. Помню, как нелепо погиб командир отряда Кобра в местечке Фезолия. Возле шоссейной дороги на Турин стоял двухэтажный дом, в котором жили около сотни гитлеровцев. Не дом, а сплошная огневая точка с пулеметами, минометами. Кроме немцев, в доме была итальянка с детьми. «Мы сказали ей, что в такой-то день планируется штурм дома — пусть она уходит с детьми и своей собакой в лес. Если выдаст — убьем. Ушла. А пёс возьми и вернись. Партизаны подползли к дому. Я рядом с Коброй. И тут пёс как начнет заливаться! Фашисты сразу огонь открыли. Кобра кричит: «Серджио, я сейчас гранату брошу!» Метнул гранату в дом и рухнул — в висок ему попала пуля». Позже Кобре присвоили звание национального героя Италии. Отряд тайком похоронил Кобру в его родном городе Асти, в 35 км от места гибели. Немцы узнали, кто погиб, и расстреляли семью Кобры.
«Зимой 1945 года произошел у нас еще один трагический эпизод. В деревне Бомбаркары находился русский, партизанский отряд под командованием капитана Ворона. Мы получили сведения о том, что немцы собираются уничтожить этот отряд. К нам должны были прийти два курских разведчика из отряда Ворона. По пути они зашли в ресторан, заказали вина. При штабе у нас работал поп. Так вот этот поп оказался предателем. В ресторане он из «шмайсера» положил курских ребят и куда-то смылся. Я отправился к Ворону известить его о неприятном происшествии. Ворон распсиховался, хотел искать предателей в бригаде Россо, где я воевал, мстить кому-то… Еле отговорил я его, убедил, что больше подлецов в бригаде нет. Капитан Ворон со своей собакой прибыл к нам. Овчарка знала погибших, как завыла! Аж сердце сжалось, еле успокоили пса… Итальянский священник сказал; что погибших русских похоронят по христианскому обычаю. После войны останки разведчиков перевезли в Россию. А Ворон погиб под Турином».

Как воюют американцы

«С пессимизмом я смотрел на американскую армию тогда, в 1945 году, с пессимизмом смотрю на нее и сейчас. Под Римом стояла одна немецкая дивизия и зенитная часть. Американцы и англичане не могли двумя армиями выбить с позиций немцев. Пока янки под Римом торчали, мы, партизаны, от немцев освободили всю Северную Италию!
Нельзя американцам соваться в Афганистан. Сломают они там себе шею, вот и все. Бомбить-то они умеют, а воевать… Не знаю, осознают ли янки свои слабости?»

После войны Сергей Шамардин проработал в разведке 30 лет: вычислял немецких пособников, американских шпионов…

Источник: © Copyright: Марина Самарина -Артюхова, 2019
Свидетельство о публикации №219080201235

продолжение следует …