Двум смертям не бывать. Алексей Кубышкин
По древней Аппиевой дороге две тысячи лет назад шел легендарный Спартак со своими легионами гладиаторов. По ней двигались на подавление восставших рабов полчища Красса. Более шести тысяч крестов поставил тогда Красс вдоль своего кровавого пути. На каждом кресте – от Капуи до Рима – был распят спартаковец.
По этой же дороге спустя двадцать веков прошли немецкие фашисты.
Самое памятное место на Аппиевой дороге теперь – Ардеатинский мавзолей.
Что же представляет собой большая скульптурная группа из белого мрамора? Это старик, мужчина средних лет и подросток, крепко скрученые веревками. Они пригнулись к земле, не в силах держаться на ногах. Этими фигурами итальянский архитектор отобразил символ трех поколений итальянцев, сражавшихся за свободу.
«…Мы подходим к огромной железобетонной плите размером в несколько сот квадратных метров и толщиной около пяти метров. Под этой бетонной массой — склеп. Гранитные стены, озаренные лампами дневного света, охраняют 335 саркофагов-гробниц, высеченных из застывшей лавы Везувия. Медленно продвигаемся мы от одного саркофага к другим. В них останки тех, кто пал от рук гитлеровских палачей. На каждом кубе камня высечено имя погибшего. Возле усыпальниц героев на полированных гранитных глыбах всегда стоят цветочные горшочки: в склепе цветут яркие южные цветы…»
После наступательных операций Красной Армии на восточном фронте, весной сорок третьего года активизировались и действия итальянских партизан. Командующий фашистскими войсками в Италии фельдмаршал Кессельринг принимал самые решительные меры для подавления Сопротивления.
Двадцать третьего марта сорок четвертого года во второй половине дня в Риме произошло событие, которое вызвало ужасающие репрессии немцев против населения оккупированной Италии.
Ежедневно, примерно в три часа, отряд одного из германских полицейских полков проходил по улице Разелла. В этот день партизаны, действовавшие в Риме, напали на него и разгромили. Тридцать три эсэсовца были убиты, многие ранены. Среди сражавшихся партизан был и советский моряк Алессио Кулишкин, бежавший из плена к итальянским партизанам отряда «Бандьера Росса».
Кессельринг получил приказ немедленно взорвать все примыкающие к улице Разелла кварталы и в течение суток расстрелять по двадцать итальянцев за каждого убитого немца. Однако такая жестокость показалась страшной даже самому Кессельрингу, и он приказал: кварталы не взрывать, а расстрел произвести из расчета — десять за одного убитого.
Капплер, ревниво выполняя указания командующего немецким гарнизоном, быстро составил список на 280 человек, «достойных смерти». В этом грязном деле ему помогал начальник римской полиции Пьетро Карузо. В список были включены не только лица, отбывавшие длительный срок заключения, там были уличные торговцы из еврейского гетто и пьемонтские аристократы, представители пролетариата и работники интеллектуальных профессий (адвокаты, врачи) и те, кто был арестован за партизанские действия. Так же широко в этом списке была представлена и география Италии, а возраст жертв колебался от 14 лет до 74 лет. В список попали и Алессио Кулишкин, и Николай Остапенко…
С чего всё начиналось
Окончив с отличием военно-морскую электромеханическую школу имени Железнякова в Кронштадте и получив звание корабельного дизелиста, Алексей, полный радужных надежд, собирался посвятить себя морской службе. Он был зачислен в команду миноносца «Сильный».
Миноносец «Сильный» участвовал в боях при защите Ленинграда и неоднократно выходил на поддержку флангов армии, действовавшей на Карельском перешейке.
Многие матросы и командиры добровольно уходили с корабля на сухопутный фронт, в морские бригады. Так ушел однажды вместе с друзьями и Алексей Кубышкин. В составе Седьмой морской бригады он был переброшен на защиту Ленинграда. После одного из ожесточенных боев, контуженный, попал в госпиталь. Поправившись, снова пошел на фронт, в Шестую морскую бригаду, действовавшую на Волховском направлении. И вот теперь опять лежит за пулеметом…Косит немцев, как траву, не давая им ни малейшей возможности на атаку.
Отчаявшиеся немцы решили пустить в ход воздушную атаку, посыпались бомбы, земля уходила из-под ног, снаряды рвались повсюду. Алексей почувствовал сильный толчок, и тишина…казалось, всё кончено…
Наполовину засыпанный землёй, он не слышал, как прекратилась бомбардировка с воздуха, как началась артподготовка, и что немцы пошли в наступление. Так, его и нашли, раненого в ногу, немцы, прикладами заставив подняться, погнали в строй, где уже были такие как он. Так и началась
вторая жизнь Алексея Кубышкина
«Бежать! Во что бы то ни стало! Бежать и снова в бой!» Только эта упрямая, не покидавшая Кубышкина мысль давала ему силы, чтобы жить. Лагерь был превращен в гигантскую камеру пыток и страданий. Попадая сюда, человек терял имя и получал номер.
Суточный рацион состоял из двухсот граммов суррогатного хлеба (мякина и древесные опилки) и котелка жидкости. Ударили морозы, и полураздетые, изможденные люди коченели по ночам на нарах. Каждое утро вереницы телег, нагруженных трупами, медленно двигались от лагеря к траншеям. Скрипучие колеса проваливались в колдобины, и тогда мертвые вываливались на землю. Телеги тащили пленные, и если кто-нибудь из них падал от усталости, стражники тут же расстреливали его и приказывали класть на телегу. Пленный должен был начисто забыть о своем человеческом достоинстве. Ему разрешалось помнить лишь порядковый номер, намалеванный несмываемой краской на рваной одежде. Часто военнопленные вообще не получали пищи и воды.
«Нужно выжить, нужно выжить, — думал Алексей. — Нужно пройти через весь этот кошмар. Но если выживу, все припомню. Надо помнить. Надо рассказать об этом молодым, чтобы они знали, какой дорогой ценой добывали победу их отцы и старшие братья».
Потом был концлагерь «Кресты» в Пскове. Те же издевательства, побои за малейшее ослушание, а иногда просто время от времени немцы выхватывали первых попавшихся «подозрительных» в причастности к комиссарам и тащили на расстрел. Попался им и Алексей, его и ещё нескольких бедолаг повели на окраину, да зазевались фашисты, выясняя что-то между собой и оставив на короткое время пленных одних. Другого случая могло не представиться, бросились врассыпную…Кубышкин бежал, пока были силы, мороз к вечеру усиливался, и чтобы не замерзнуть решил идти к людям, в тепло. Постучал в дверь, и каково было его удивление, когда на пороге появилось двое немцев.
«Вот так, – подумал он,- и закончится всё сейчас…».
Удивительно, но его не расстреляли сразу, а связав, дождались утра и отправили в лагерь на приехавшем за дровами грузовике. Неожиданно появился друг – поляк Ежи Вагнер, не по своей воле он пошёл воевать в немецкую армию, и довольно сложно было поверить Алексею в искренность слов поляка, в то, что он хочет помочь. Доказал Ежи свою преданность делом – приносил лекарства и еду, а потом, когда Алексей пошёл на поправку, взял его к себе в бригаду водопроводчиков.
Наступил 42-ой, однажды в лагере появились власовские офицеры, решили завербовать в свои довольно потрёпанные войска новобранцев. Подготовились заранее – приготовили речи с восхвалениями в адрес генерал-лейтенанта Власова, обещания с его стороны о будущей хорошей жизни, подогнали грузовик, набитый продовольствием. Какого было смотреть на эту гору продуктов голодным, истощённым, не кормленным специально до этого события людям несколько дней … Можно было бы пойти к ним, и тут же тебе дали бы пайку, сухую одежду. В итоге ни один из пленных не поддался на сладкие обещания, больше того, в толпе начались выкрики типа:
«Умрём с голоду, но не пойдём!», «Плевали мы на вашего Власова».
Наказание за это последовало незамедлительно – виновных в подстрекательстве вызвали в комендатуру, избили, в их числе был Кубышкин.
А вот спустя несколько недель после этого события жизнь опять круто развернулась, в сентябре выгнав пленных во двор и приказав строиться, погнали куда-то опять в неизвестном направлении. Оказалось – на вокзал; после многочасового ожидания состава, их погрузили в товарные вагоны, где нестерпимо пахло лошадиным навозом, лязгнули засовы и началось путешествие в неизвестность.
Это была Италия
Великий город спал, где-то вдалеке были слышны звуки мандолины, висел огромный портрет Муссолини с надписью «Дуче», и колонна пленных брела на окраину Рима.
Всех привезенных из России в первый же день заставили ремонтировать и грузить на платформы оборудование одного из металлообрабатывающих заводов. Гитлер был верен себе: он грабил не только тех, с кем вел войну, но не стеснялся «общипывать» и своих союзников.
За 1941–1942 годы Муссолини отправил в Германию более миллиона рабочих, которые стали рабами на германских фабриках и заводах. В Германию вывозились не только машины и станки, но и оборудование поликлиник, санаториев, а однажды Алексею Кубышкину пришлось грузить на платформу даже оборудование из двух психиатрических больниц. Опустошались и музеи Италии. В Германию были вывезены тысячи античных статуй и картин. По приказу Гитлера в Италии создали так называемый «корпус по охране памятников искусства». Его задачей было собирать наиболее ценные картины, статуи, рукописи, древние книги и переправлять в Германию. В этом организованном ограблении страны чувствовалось начало конца фашизма. По всему было видно, что Гитлеру уже приходится туго. Дело дошло до того, что у итальянцев реквизировались деревянные предметы и отправлялись в Германию в качестве топлива. Каждый день уходили на север железнодорожные составы с зерном и другим продовольствием. Хлебный рацион итальянцев сократился до 150 граммов в день.
Чтобы избежать отправки в Германию, многие итальянцы бросали дома и уходили в горы — там создавались партизанские отряды. На заводе, где работал Кубышкин проходили забастовки рабочих. Впрочем, повсюду бастовали итальянцы – устраивали диверсии, заведомо ломали технику, печатали листовки с прокламациями, призывали своих соотечественников выводить из строя заводское оборудование, замедлять темпы работы, крепить классовую солидарность с рабочими других стран, изготовлять больше бракованных деталей, делать все, что может приблизить победу над фашизмом.
Утром 7 ноября 1942 года красные знамена были вывешены на самых высоких трубах заводов, на куполах некоторых соборов, на крышах фабрик, на телефонных столбах и на памятнике Гарибальди…
Улица Джулио Чезаре, 51
Именно по этому адресу Кубышкина и его приятеля – поляка Вагнера проводили тёмной ночью, прячась от патрулей в подворотнях. Это была квартира Алексея Владимировича Исупова. Вскоре жена художника, Тамара Николаевна, понимая, что новоприбывшим нужно объяснить ситуацию, рассказала:
«— Многие считают нас с мужем эмигрантами. Но это совсем не так. Мы уехали из России в 1926 году и не потому, что нам не нравилась Советская власть. Совсем не потому. У моего мужа тогда начинался туберкулезный процесс и очень болела рука. Мы уехали по настоянию врачей в надежде, что климат Италии поможет Алексею избавиться от болезней. Но мы всегда думаем о нашей стране. Особенно сейчас, когда русскому народу грозит смертельная опасность. И мы горды тем, что наши соотечественники свято защищают свою Родину».
Так Кубышкин и Вагнер остались прятаться в квартире Исуповых, дожидаясь удобного случая, чтобы примкнуть к действующим подпольщикам и принести пользу. Настоящую радость вызвала новость о разгроме армии Паулюса и появилась надежда на скорую победу. Весной 43-го Муссолини посредством Ватикана попробовал вести переговоры с союзниками Советской России, чтобы сохранить крохи фашистского режима, но время было потеряно, союзники готовились к высадке в Сицилии, война приближалась к границам Италии. Италия безоговорочно капитулировала, сохранив, однако, фашистский режим в замаскированном виде. Это было очевидно – ведь нужно было помешать победе революционных сил, а не только свергнуть Муссолини.
Вскоре партизанский связной Алексей Бессонный* повез их и ещё двух русских — Ивана Румянцева и Павла Лезова — на Альбанские холмы. Там действовал партизанский отряд Анатолия Тарасенко.
Вот имена тех, кто сражался теперь плечом к плечу с итальянскими патриотами Алексей Кубышкин, Език Вагнер, Виктор Золотухин, Николай Остапенко, Павел Лезов, Иван Румянцев, Федосей Корековцев, Алексей Никитин, Василий Ефремов, Николай Дрожак, Василий Ильюшин, Иван Логинов, Петр Ильиных, Василий Межерицкий и другие.
Все чаще немецкие машины, везущие смертоносный груз на фронт, взлетали в воздух, подорванные гранатами партизан. Все чаще пули народных мстителей настигали оккупантов. Среди наиболее значительных операций, проведенных отрядом, были: крушение железнодорожного состава на линии Рим — Неаполь, поджог немецкого железнодорожного состава с бензином, взрыв трех зенитных батарей.
Много всего произошло с Кубышкиным – знакомство с местными крестьянами, бесконечные разговоры и рассказы о советской России, и понимал он очень отчётливо –насколько же близки наши народы, а теперь ещё ближе – сблизила борьба… Зашла речь о союзниках. Интересный случай поведал один из новых знакомцев, о том, как взбунтовался Везувий*, когда в одну из августовских ночей американские «летающие крепости» совершили налет на Неаполь. И только начали падать бомбы — и не куда-нибудь, а на рабочие кварталы, — как возмутился Везувий.
“Из кратера вулкана поднялся огромный столб дымного огня и осветил небо. «Летающие крепости» стали видны, как в тысяче прожекторов. Тут по ним и ударили немецкие зенитные батареи. Крепко досталось американцам. Они в панике побросали бомбы на жилые кварталы и исчезли…”
А ещё пришлось жить партизанам не где-нибудь, а прямо под самым носом у римского папы … вернее, у него под ногами. Попасть в гроты святого Петра можно только по специальному разрешению, или тайком. Во всяком случае, никому бы, наверное, не пришло в голову искать здесь партизан среди саркофагов и усыпальниц пап. Потому-то связной Николо и привел сюда друзей.
В «чертогах Царицы небесной»
Анджело Галафати сразу располагал к себе – лицо его светилось той откровенной и спокойной простотой, какая бывает у людей с ясным и определенным взглядом на жизнь. Он и его жена Ида Ломбарди, приютившие скитающегося по разным квартирам Алексея, поделились новостями, полученными по английскому радио – Советский Союз признал правительство Бадольо, а это означало, что Италия возвращается в ряды демократических стран. Хозяин давно уже укрывал у себя от сыщиков гестапо партизан и им сочувствующих, вечером пришли Николай Остапенко, бельгиец Жан и француз Андре. Спустя ещё несколько дней в доме появился предатель, представившийся бывшим пленным английским офицером(им был Пьетро Кох, и о нём чуть ниже) под видом того, что он должен их переправить в партизанский отряд на север. Вломившиеся ночью карабинеры арестовали всех мужчин, находившихся в квартире и отвезли в тюрьму, это была знаменитая «Царица небесная».
Вот так началась для Алексея Кубышкина тюремная жизнь в «чертогах Царицы небесной». Утром и вечером обход, уборка камеры. Тюремные сторожа и надзиратели два раза в день осматривали камеру, проверяли целость черной решетки. А днем, как правило, его допрашивали и истязали.
Когда связной принес страшную весть о том, что многие подпольщики, в том числе Кубышкин, Остапенко и Галафати, брошены, в политический корпус тюрьмы, даже Бессонный* был потрясен. Что делать? С помощью итальянских коммунистов он прежде всего постарался связаться с тюрьмой. Был выработан смелый план нападения на Реджину Чели и эсэсовскую тюрьму на улице Тассо, в которой сидело тогда много патриотов Италии.
И вот именно тот случай, который может быть единственным в жизни. Кубышкина вызвали на очередной допрос. ..
«Ну, сейчас начнет бить», — подумал Алексей в то время, как офицер стягивал с холеных рук лайковые перчатки.
– Вам привет от «Бессонного» с виллы Тай.
Эсэсовец поднес зажженную зажигалку. Алексей прикурил, затянулся. «Провокация? — лихорадочно думал он. — Ну, это у тебя не выйдет»…
– Вы не верите мне… Это понятно, — продолжал офицер. — Но знайте, что я и этот тюремщик — ваши друзья. Не показывайте виду. Я чех, но для вас я немец. Ясно? Я тоже коммунист. Во время мобилизации в германскую армию партия приказала мне поступить на работу в Пражское отделение гестапо. Чех начал расспрашивать Алексея о его Родине, напоил водой, дал десять сигарет и на прощание сказал:
– Мы будем следить за вами, поможем бежать. Но пока нужно молчать…
Гибель Галафати
Держали его в отдельной камере, на самом нижнем этаже тюрьмы. Очень нужно было Пьетро Коху, фашисту по сути и немцу по отцу, и итальянцу по матери, добиться от Галафати места и адреса явочных квартир. Кох еще до нападения фашистской Германии на Советский Союз был послан в Берлин для прохождения особого инструктажа. Был принят там, как свой человек. В гестапо разъяснили, чего от него ждут и чем ему предстоит заниматься, когда Италия начнет войну с Россией. За заслуги перед немецким фашизмом Кох был награжден золотым значком почетного члена нацистской партии и «Железным крестом» 1-й степени. Возвратился он из Берлина в Рим, отрастив из подобострастия усики «а ля Гитлер». Вот к такому человеку попал Анджело, избиваемый по нескольку раз в день до обморочного состояния. Казалось бы, человек довольно хрупкого телосложения, каким был Анджело, не должен выдержать пыток и издевательств, но тщетно пытался фашист… Анджело не назвал ни одного имени, ни одного адреса.
Однажды ночью группу пленных вывели во двор, интуитивно Кубышкин окликнул Галафати, показалось, что это он – и да, он не ошибся – Галафати был среди них. В то же время тот охранник, что помогал выводил Алексея на допросы к чеху, приказал Кубышкину и Остапенко быстро перейти в другую камеру . Проходя по коридору, их видели другие заключённые и догадывались, что выводят их на расстрел, куда же ещё можно было вести пленных глухой ночью… Прибежавший за ними Кох в их старую камеру и не найдя никого, не получил вразумительного объяснения от тюремщика. Да и что он мог ответить, ведь это был план по спасению.
А в это время в Ардеатинских пещерах гремели выстрелы…
Вновь тягуче и жутко текли тюремные дни. Как обычно. Но нет: теперь они были иными. Прекратились допросы. Могильная тишь сковала камеру. Железные двери со сложным запором открывались лишь один раз в день: это Сперри — так звали тюремщика — приносил пищу и воду. После недельного сидения появился Сперри с таким заявлением:
-Кончилась ваша тюремная жизнь, ребята, в Реджина Чели. «Царица небесная» пожелала освободить вас из своего «рая». Будем надеяться, что это к лучшему… Немцы повсюду отступают В германских военно-строительных отрядах «Тодт», куда вас повезут, дисциплина разваливается. Там сейчас создается подпольный комитет «Свободная Германия». Я думаю, вы сумеете использовать эти условия… Но, смотрите, не попадитесь вновь Коху. Он три дня назад уехал на север Италии. Теперь зверствует в Милане. Окиньте эту камеру прощальным взглядом, вглядитесь в нее внимательно и запомните, что я вам сейчас расскажу… В этой камере сидел Грамши! Да-да, сам Антонио Грамши, секретарь Коммунистической партии Италии. А в других камерах сидели его боевые соратники: Тольятти, Джерманетто и другие…
Снова побег
Союзники с каждым днем все ближе подходили к Риму. Был конец мая… Алексея и Николая послали на машине с палатками и продуктами. Въехали в лес. Конвой приказал разгружать машину и ставить палатки. Проработав весь день, Алексей и Николай упали вечером на траву, как убитые. Возле палаток ходил немецкий часовой с автоматом.
– Сейчас или никогда, — прошептал Алексей своему другу…
Когда часовой пришел в себя и открыл огонь, Алексей и Николай уже были в самой гуще леса. В темноте они потеряли друг друга, автоматные очереди разделили их. Кубышкин пробирался по тропинкам пока наконец не увидел сторожку невдалеке от железнодорожного переезда. Делать было нечего – нужно было просить помощи, темнело, да и опасно было находиться в лесу в такое время, тем более, когда за ним возможно организовали погоню. В доме ему оказали помощь – отдали последние крохи еды и вина, отыскался и автомат на чердаке. Старик-служащий посоветовал идти в сторону Фраскати, там по его словам должны были быть американцы, союзники…
…Англо-американские союзники не торопились наступать на Итальянском фронте. Это давало Гитлеру возможность перебрасывать часть своих войск из Северной Италии на Восточный фронт. Только в первых числах июня 1944 года союзники активизировали наступательные операции в Италии. Так и получилось – увидев американские танки на окраине городка, Кубышкин на радостях бросился к ним, крича во всё горло:
–Друзья, я ваш союзник! Я русский… русский… руссо!..
К Алексею подошел сержант и обшарил карманы. Почему это американцы, окружив его, вырвали из рук автомат и разбивают его о гусеницу танка? И почему офицер, к которому он обратился, демонстративно отвернулся в сторону. Почему американцы берут Алексея под стражу и, не слушая никаких объяснений, ведут в комендатуру?
Когда Алексея привели в комендатуру, где в кабинете не удосужившись убрать статуэтку Гитлера, оставшуюся от бывших сбежавших хозяев, его принял тучный, с бритой головой американский капитан. Тут же последовало предложение поступить на службу в американскую армию. Неужели же этот толстяк мог поверить в то, что можно вот так торговать Родиной, оптом и в розницу? На отказ Кубышкина о сотрудничестве, американец пообещал, что он пожалеет. Отомстил мелко, цинично и подло – поместив советского партизана, прошедшего ад войны, в лагерь вместе с немцами.
Дорога домой
6 июня 1944 года на пяти «студебеккерах», окрашенных в зеленый цвет, всех военнопленных немцев (а с ними и Кубышкина!) отправили в Рим, а оттуда — в Неаполь.
«Студебеккеры» то и дело обгоняли идущих по улицам Рима пешеходов, одетых в траур. Те шли молча, целыми семьями: мужчины, женщины, дети и старики. Это были родственники жертв нацистского террора. Они шли на раскопки пещер, в которых несколько месяцев назад были расстреляны сотни жителей Рима и несли их портреты. Шли, чтобы отыскать среди погибших дорогих и близких им людей. Алексей хорошо помнил ту страшную ночь, когда из камер Реджина Чёли одного за другим выволакивали заключенных, чтобы везти их сюда, в Ардеатинские пещеры… Машина рванулась вперед, обгоняя печальную процессию и Алексею показалось…да нет, не показалось, это была Ида, жена Галафати и несла она его, Алексея, портрет! Алексей еще раз оглянулся назад и вспомнил того русского товарища, которого повели тогда на расстрел вместе с Галафати и другими жителями Рима. Значит, жена Галафати считает, что вместе с её мужем погиб в ту страшную ночь и Кубышкин… Это потом, спустя много лет, размышляя о том случае, он понял, что:
“— Во-первых, когда немцев выгнали из Рима, меня среди освобожденных не оказалось… Во-вторых, я не мог прийти после освобождения Рима на виллу Тай, куда собрались тогда все римские подпольщики и русские партизаны. Меня среди них не было. И мои товарищи подумали: «Кубышкин не пришел — значит, он расстрелян»…
Больше всех уверяла в том, что я расстрелян, Вера Михайловна Долгина — бесстрашная подпольщица; с ней мы встречались не раз в небольшом баре Альдо Фарабуллини. Через нее и Фарабуллини, этого замечательного товарища, умелого конспиратора, мы держали связь с римскими коммунистами. После отъезда русских военнопленных из Рима она убедила итальянцев в том, что вместе с Галафати был расстрелян и русский моряк Кубышкин.”
Вот так и получилось, что почти рядом с саркофагом Галафати — он под номером триста тридцать два — оказался и «мой» саркофаг — триста двадцать девятый.
А вот и Неаполь, в районе монастыря Камальбулов*, Алексей снова оказался за колючей проволокой. Только на этот раз — у союзников. Улицы Неаполя были полны американских солдат и матросов, ко многим из них уже приехали семьи. Лучшие гостиницы и жилые дома были заняты американцами. По улицам с бешеной скоростью проносились их военные машины с белой звездочкой на борту. Повсюду виднелись надписи на английском языке. По набережной небольшими группами шатались пьяные «джи» (так называли итальянцы американских солдат). Здесь они охотно встречались с проститутками и спекулянтами. На дверях некоторых кино и театров появились надписи: «Вход только для военнослужащих союзных войск». В городе начались аресты патриотов, которые вопреки приказам англо-американского командования, взяли в дни оккупации в руки оружие, чтобы расправиться с фашистами… Опять предложения о поступлении на службу в американскую армию, говоры и посулы лучшей жизни в Америке. Вскоре случился перевод в другой лагерь, немцев в нём уже не было, но допросы продолжались, и колючую проволоку никто не отменял. Демонстрация «красивой» заокеанской жизни – фильмы, от которых в ушах стоял звон от оглушительной джазовой музыки, и на экране появлялись либо ковбои, которые ухитрялись стрелять из кольтов даже во время обеда, либо гангстеры с квадратными подбородками. Иногда «боевики» рассказывали о трогательной истории маленького чистильщика сапог, который, благодаря своей деловитости, смог стать одним из боссов Уолл-Стрита…
Группа заключённых решила оповестить итальянцев о своей жизни – им показалось несправедливым, что русские военнопленные воевали в Италии против фашизма, а сейчас, вместо того, чтобы ехать на Родину, сидят у союзников за колючей проволокой. Написали письма, Алексей изготовил бумажного змея, и таким образом запустив его, дёрнув в нужный момент за верёвочку, сотни листовок полетели, как стая голубей…
Спустя несколько дней опять новое унижение от «союзников»: было объявлено, что нужны добровольцы на разгрузку грузового судна, стоявшего на рейде в заливе. Следующим утором пять небольших катеров сделали несколько рейсов, и вскоре многие военнопленные оказались на борту корабля. Отправив их вниз, в трюм, захлопнули за ними крышку…Спустя полчаса, когда судно вышло в море, им разрешили подняться и послать привет солнечной Италии. Вечером того же дня, Кубышкин вышел на палубу и в свете звёзд увидел очертания знакомого силуэта! Остапенко?! Да, это был он, его товарищ по оружию, по тюрьме, по партизанскому отряду, жив, чертяка!
Очередной лагерь! Который уже по счёту! В этот раз он был на Суэцком канале. Наконец, после нескольких месяцев ожидания по лагерю разнеслась радостная весть: из Италии прилетели полковник П. Г. Белобоков и майор В. И. Титов — будут репатриировать русских военнопленных.
Март 45-го… Долгий путь русских, непоколебимо решивших возвратиться на Родину, прошел через Каир, Каспийское море, Баку, Урал.
Год 1966-й
Любит Алексей побродить по лесу и поздней осенью, когда с тихим шелестом падают пожелтевшие листья, когда над поредевшим лесом с прощальным курлыканьем пролетают журавли, и в лесу наступает грустная тишина. Совсем недавно он вернулся из Москвы, а там произошел один значительный, до слез взволновавший Кубышкина эпизод. В музее Советской Армии, в одном из его отделов, хранится знамя русских партизан, сражавшихся в Италии. Когда сотрудник музея снял с него чехол и расправил алое полотнище, что-то колыхнулось в груди Алексея Афанасьевича, горячая волна захлестнула сердце — Кубышкин молча преклонил колено и так застыл у боевого партизанского стяга, русского, советского стяга, который на земле далекой Италии сплотил славных сынов России…
“— Скажите, товарищ Кубышкин, — донёсся до него тоненький голосок. — А итальянцы помнят о тех, кого расстреляли в этих… в Ардеатинских пещерах?
— Да, народ Италии не забывает о тех, кто 24 марта 1944 года погиб в Ардеатинских пещерах. В этом году исполнилось двадцать лет этой трагедии. Народ Италии почтил память погибших грандиозным шествием. Более двадцати тысяч римлян и жителей других городов пешком двинулись к мавзолею, где покоятся тела трехсот тридцати пяти жертв нацизма.”
Ушел из жизни герой итальянского Сопротивления в 1989 году.
За мужество, храбрость и самоотверженность, проявленные на фронте и в партизанской борьбе в Италии, Алексей Кубышкин награжден двумя орденами Отечественной войны и многими медалями.
А в Ардеатинских пещерах на саркофаге №329 еще долго значилось, что здесь покоится прах советского моряка Алексея Кубышкина.
*Справка:
- Аппиева дорога (лат. Via Appia) – самая значимая из античных общественных римских дорог. Построена в 312 году до н. э. при цензоре Аппии Клавдии Цеке. Проходила из Рима в Капую, позднее была проведена до Брундизия. Через неё было налажено сообщение Рима с Грецией, Египтом и Малой Азией;
- Извержение Везувия с 12 по 24 марта 1944 года;
- Камальбулов – скорее всего, это монастырь на окраине Неаполя ;
- Бессонный – кличка белоэмигранта дворянина Алексея Флейшера, метрдотеля виллы Тай на улице Номентана № 132, организовал осенью 1943 года подпольный штаб, который формировал партизанские отряды из беглецов из нацистской неволи;
- ОБД: Кубышкин Алексей Афонасьевич
Донесение о безвозвратных потерях
Дата рождения: __.__.1921
Дата и место призыва: Мценский РВК, Орловская обл., Мценский р-н
Воинское звание: краснофлотец
Последнее место службы: штаб 6 осбмп
Причина выбытия: пропал без вести.
Литература:
- Кузнецов А. С. Тайна римского саркофага. — Свердловск: Средне-Уральское Книжное Издательство, 1965.
- «Орловская городская газета» от
© Марченко Ирина
