БЫВАЛИ МЫ В ИТАЛИИ

Ходили мы походами

В далёкие моря,

У берега французского

Бросали якоря.

Бывали мы в Италии,

Где воздух голубой,

И там глаза матросские

Туманились тоской…

“От имени правительства и народов объединённых наций благодарим Постовалова Анатолия за участие в битвах с врагом на полях сражений в рядах патриотов, среди тех людей, которые носили оружие для триумфа свободы, выполняя наступательные операции, совершая акты саботажа, доставляя военную информацию..

Своей храбростью и решительностью итальянские патриоты значительно содействовали освобождению Италии и великому делу всех свободных людей. В возрождённой Италии обладатели этого свидетельства будут рассматриваться как патриоты, сражавшиеся за честь и свободу.

К. Р. Александер,

Маршал, Верховный главнокомандующий центральных

союзных средиземно-морских сил”.

(Оригинал этого свидетельства хранится в Курганском

областном краеведческом музее)

Уходя на работу в поле, мать велела мне с утра огурцы полить, чтобы в полуденный жар листья не прихватило. Я взял тележку, поставил на неё флягу и отправился за водой. По дороге к озеру встретил в переулке Кольку-Ляпу, сына сельсоветской сторожихи. Он мне и говорит:

– Вчерась я слыхал от Васьки-Болтуна, что к нам в Башкирку мужик из армии вернулся. Так

он с собой трофею привёз, немца, и на цепи его держит.

– Война-то уж год как кончилась, какой тебе

ещё немец.

– Тёзка, ты на сенокос-то сегодня идёшь?

– А как же. Вот управлюсь по дому и потопаю.

На сенокосе в нашей бригаде потаился новый человек. Красивый, крепко сложенный, с хорошей выправкой парень лет тридцати-тридцати пяти. Все пацаны сразу оживились. Ура! В нашем полку прибыло. А девки постарше, положившие глаз на новичка, притихли, выказывая свою девичью скромность. Я спросил у Кати Бурляевой:

– Что это за парень?

– Это вашего соседа Данила Трофимовича сын из армии вернулся. Бригадир Александр Алексеевич попросил немного подмогнуть колхозу, пока вёдро.

Мне, пятнадцатилетнему подростку, в подмогу приписали новичка. Так мы впервые встретились, познакомились и подружились с Анатолием Даниловичем Постоваловым.

День выдался теплый и тихий, работалось споро, весело, дружно. К полудню завершили зарод.

Сделали перерыв. Братва окружила бочку с водой. Девчата пошли в тень под стог маленько подремать.

Невдалеке, под кустом ракиты, расположились и мы, подростки, на перекур. Колька-Ляпа стал кресалом огонь добывать и никак не мог. Наверное, трут плохой был. Анатолий, умывшись, подошел к нам, вытащил из кармана трофейную зажигалку в виде немецкого солдатика, которая была на длинной цепочке. Нажал на головку человечка в каске, и из маленького ствола автомата вспыхнул огонь. Ляпа прикурил…

– Анатолий, расскажи, как ты немцев во время войны гонял, – попросил Валька Абросимов.

– Как, говоришь, гонял? Это они меня гоняли по всей Европе почти два года, да знакомили с лагерями. А лагеря у них не пионерские. Не приведи Господь туда попадать. Призвали меня ещё в тридцать седьмом, на действительную.

Попал служить на Тихоокеанский флот. Утюжил матросскими клёшами улицы во Владивостоке.

Вернулся со службы в родную деревню. Только и успели отыграть свадьбу с Лизаветой, как вторглась в нашу жизнь война. А в конце июля под Невелем принял боевое крещение. Это был настоящий ад. Но меня Бог миловал, живой остался, только в плечо осколком садануло.

Анатолий молча начал закуривать. Мы притихли, а он, выдохнув дымом, продолжал…

– Наш полк немцы прижали к реке. Генерал Ершаков и комбат Шуремов поручили моему взводу мост через реку Свеж подготовить к взрыву и укрыться неподалеку от моста. При переправе прикрыть огоньком наших ребят. А когда полк окажется на другом берегу реки, взорвать мост, чтобы немцы не могли форсировать реку с ходу.

– Ну и взорвали мост-то? – спросил Валька Абросимов.

– Взорвать-то взорвали, да только дорогой ценой. Провод, шедший к взрывчатке, перебило и взрыва в нужный момент не произошло. Послал красноармейца найти порыв, убило. Послал второго, тоже остался лежать навеки на литовской земле. Под шквальным огнём разрыв провода отыскал сам. И когда соединил, раздался взрыв. Мост разметало, и я потерял сознание. Меня подобрали бойцы тяжело раненного в ноги и голову. Отступая, они оставили меня у одной литовки на хуторе. Попросили, чтобы она меня спрятала до прихода наших.

Не прошло и недели, как на хуторе появились полицаи. Съездили, раз-другой мне по сопатке и увезли в Каунас в концлагерь, который находился на территории бывшего госпиталя. С тех пор начались мои мытарства.

Когда малость оправился от ранения, два местных пацана, такие по возрасту, как вы, помогли мне незаметно выбраться с территории госпиталя, а ночью вывели из города. Несколько суток я плутал по окрестным лесам и болотам, стараясь выйти к своим. Но напрасно. Напоролся на карателей, опять попал в концлагерь, а оттуда увезли в Германию. После неудачной попытки бежать из лагеря Либенштейн поместили меня и ещё “Бывали мы в Италии” нескольких беглецов в железную клетку, как зверей в зоопарке. Охранял нас солдатишка с овчаркой. До того противный, белесый такой, грыжа, мокрогубый, глаза мутные,  как два плевка. Начал перед нами кочевряжиться:

“Признавайся, кто есть юуда?” – А сам собаку впустил в клетку. – “Она учёный, сейчас узнает, кто есть еврей”. Я отвёл глаза в сторону, чтобы не встретиться взглядом с собакой, и затих. Остальные попятились, стараясь защититься. Вот тут-то собака и набросилась. Покусала людей, превратила одежду в клочья. А плюгавый “сверх-человек” ехидно ухмылялся. Как вспомню его, так кровь закипает.

Я спросил Анатолия:

– Говорят, что ты в Италии воевал?

– Это было позднее. Я попал в концентрационный лагерь Шталаг-1а, под Кенигсбергом. Однажды нас построили и объявили, что отбирают для отправки на сельхозработы. Люди обрадовались. Всё лучше, чем в каменоломнях. Подогнали состав с вагонами, погрузили и отправили.

Среди узников прошёл слух, что везут в Польшу. А другие говорят, что в Освенцим. Везут день, везут ночь, а Польшей и не пахнет. Ночью поезд остановился. Забегала охрана. Наверное, случилось что-то. Начался воздушный налёт. Эшелон разбомбило. Мы стали разбегаться, кто куда.

Увидав у разбитой машины рассыпанные галеты, я спешно натолкал их за пазуху: пригодятся. Люди в темноте и неразберихе, выбравшись из-под обломков вагонов, рванули в горы, искать путь к спасению.

Я долго бродил по незнакомой гористой местности, пока набрёл на одинокое каменное жилище с усадьбой. Пожилая женщина, вышедшая во двор, увидев меня, вернулась обратно в дом. Через минуту появился старик. Хозяин, узнав, что я русский солдат, бежавший из плена, сообщил, что я нахожусь в Северной Италии, неподалеку от города Вероны. Вот так я и оказался в Италии…

Подошла повариха:

– Ну, хватит вам лясы точить. Идите обедать, пока каша не остыла.

Сорок шестой, послевоенный, был сильно голодным. Уплетали кашу молча. Управившись с едой, Валька Абросимов подошёл к Анатолию:

– Расскажешь нам, что дальше-то было?

– Расскажу, а пока хватит. До вечера ещё стог поставить надо.

На другой день с утра сено не метали: роса сильная выпала. Бригадир распорядился маленько повременить с сеномёткой, пока валки просохнут. Колька-Ляпа пристал к Анатолию:

– Расскажи, какие они, эти итальянцы-то?

– Разные. Один сицилиец был высокий, а другой итальянец был меня километра на полтора ниже, – пошутил Анатолий. – Люди, как люди. Обходительные, большинство чернявенькие. Люди они добрые. Меня приютили, дали одежду, помогли связаться с партизанами, действовавшими в предместьях города Милана.

Небольшой отряд гарибальдийцев – участников итальянского Сопротивления – действовал в местечке Берчето. Совершал боевые вылазки, которые сильно беспокоили фашистов. На подавление партизан были брошены каратели СС. Отряд прилично потрепали. Но часть людей ушла от преследования. Разбрелись мы по окрестным лесам и ущельям.

У речки По я напоролся на немцев и полицаев. Меня схватили гитлеровцы и направили на строительство оборонительных укреплений. Охрана была мало-мальская, и через неделю нам с парнем из Сицилии удалось бежать. На этот раз прибились мы к итальянским партизанам из “бригады Юлия”.

Привели в штаб. Стали расспрашивать. Переводчиком оказался парень из Ташкента, узбек по национальности, Захар Эргашев. Он был командиром первого интернационального взвода и взял меня к себе. Мы с ним подружились и жили, как братья.

Партизанская бригада действовала в окрестностях Пармы. Вела бои близ городов Коррара и Специя. А взвод Захара добывал сведения о расположении немецких войск на трассе Милан-Флоренция.

Однажды ночью зашли в небольшое селение.

Было тихо, только из небольшой церквушки доносилась песня и

(мать честная!) поют-то нашу “Катюшу”

В церкви находились русские военнопленные. Мы бесшумно сняли часового, а затем уничтожили охрану. Тридцать четыре  военнопленных были освобождены.

За эту операцию командование бригады “Юлия” вручило нам награды.

В провинции Пиза, будучи на задании, мы устроили засаду и подстерегли немцев, ехавших на мотоцикле. Важные сведения были доставлены в штаб бригады. В часы отдыха собирались у партизанского костра. Русские и итальянцы, узбеки и французы, украинцы и австрийцы. Вспоминали родных, дорогие сердцу места. Мечтали, как всё будет после войны.

Весной 1945 года народ Северной Италии поднялся на борьбу с фашизмом. К концу апреля были освобождены города Милан, Парма, Генуя, Турин. А на душе было неспокойно – сильная тоска по дому не покидала ни на минуту.

Возвращение к своим произошло через итальянских патриотов, которые переправили меня в передовую советскую часть в Австрии. В документе, который я предъявил нашему командованию, говорилось:

“Правительству СССР. Настоящий документ удостоверяет, что русский подданный, солдат Анатолий Постовалов входил в состав патриотического итальянского формирования со второго января тысяча девятьсот сорок пятого года (2-я бригада “Юлия”). Затем был направлен в русское формирование в районе Берчето. Военный комиссар Северино, командир Коррадо”.

Наша часть из Австрии была переведена в Румынию, в г. Сигет. После фильтрационной проверки я был зачислен в 180-ю спецкомендатуру.

В 1946 году, то есть нынче, демобилизовался из армии и прибыл сразу к вам на сенокос, – и Анатолий рассмеялся.

* * *

Теперь я часто вспоминаю своего друга Анатолия Даниловича, первое наше знакомство в те далёкие послевоенные годы.

Неизгладимы в моей памяти встречи в творческой мастерской во время рабочих сеансов над его портретом. Анатолий Данилович жил тогда в Кургане по улице Свердлова вместе с женой фронтовичкой. Прекрасным было мужественное лицо Анатолия. Меня поражали его природное остроумие и незаурядное дарование рассказчика.

автор Годин Н.А.

Подвиг во имя Победы : [сборник] / составитель В. Филимонов. – Курган, 2015.

Справка:

Постовалов Анатолий Данилович
Орден Отечественной войны II степени
Документ в юбилейной картотеке
Дата рождения: __.__.1915
Место рождения: Курганская обл., с. Башкирка
Наименование награды: Орден Отечественной войны II степени
Номер документа: 89
Дата документа: 06.04.1985