Как сербы Ленина убить хотели

Эта статья открывает цикл рассказов, объединённый одной темой – защитников Отечества разных периодов, в основном, тех, кто сражался за веру, царя и Отечество.Здесь мы расскажем о тех гражданах России, кто покоится в этом тихом месте, последнем приюте российских граждан в Риме –  кладбище Тестаччо.

Кладбище Тестаччо уникально по многим причинам: это одно из первых в Европе кладбищ современного типа, т.е. не средневековое, при церкви, а на городской окраине. Более того, как это ни парадоксально, “кладбище иностранцев” – самое старинное из сохранившихся в Риме. Свое название кладбище получило по имени городского района Testaccio, двадцатого, в соответствии с современным административным делением итальянской столицы. Район получил название по своей главной ландшафтной достопримечательности – искусственного холма Monte Testaccio, высотою 52 метра. Топоним Тестаччо восходит к латинскому testa, “глиняная ваза”, или к testula, “черепок”. В самом деле, этот холм, как свидетельствуют археологи, вырос из колоссального количества битых амфор. В римскую эпоху в этих амфорах в городской порт доставляли оливковое масло и вино, а затем за ненадобностью “тару” выбрасывали. Амфора даже вошла в эмблему района. Этот “восьмой холм Рима” имеет и неформальное имя: Monte dei Cocci, “Черепичная гора”.

Одна из немногочисленных достопримечательностей района Тестаччо – ворота Сан-Паоло, когда-то имели пару, и составляли они Аврелиановую стену, возведенную здесь в III веке.

Вблизи ворот находится еще одна историческая ценность Тестаччо – пирамида Цестия. Воздвигнут этот монумент в I веке до н. э. для магистрата и члена римской жреческой коллегии Гая Цестия Эпулона. Цестий был погребен в склепе пирамиды размером 6×4 метра. Причем согласно его завещанию, пирамиду выстроили всего за 330 дней, так как, опоздав хоть на час, город лишился бы наследства, оставленное ему Цестием. Сразу за пирамидой приютилось некатолическое кладбище – еще одна немногочисленная достопримечательность района, но весьма привлекательная для русского человека. Здесь среди 4 тысяч захоронений покоятся около 1 тысячи наших соотечественников. Художники – например, Карл Брюллов. Члены Императорского дома, а также их потомки, представители древнейших дворянских фамилий – Голенищевы-Кутузовы, Нарышкины и многие другие. Здесь среди 4 тысяч захоронений покоятся около 1 тысячи наших соотечественников. Художники – например, Карл Брюллов. Члены Императорского дома, а также их потомки, представители древнейших дворянских фамилий – Голенищевы-Кутузовы, Нарышкины и многие другие.

ЛИПОВАЦ (ПОПОВИЧ-ЛИПОВАЦ) / LIPOVATZ Георгий Иванович,  6.9.1897 – 2/15.11.1941 поручик 9-го гусарского Киевского полка. Похоронен на кладбище для иностранцев в Риме.

Человек этот происходил из рода в высшей степени неординарного. Его отцом был генерал-лейтенант Йован (Иван Юрьевич) Попович-Липовац, самый высокопоставленный черногорец на русской службе. Человек отчаянной храбрости, об участии которого в русско-турецкой 1877 – 1878 и русско-японской 1904 – 1905 гг. войнах ходили легенды (в Маньчжурии до сих пор есть географический объект «сопка Липоваца»), он при этом не отличался военной (да и общей) грамотностью.

Начальник штаба 12-й кавалерийской дивизии полковник Э.Г. фон Валь в своих воспоминаниях оставил едва ли не карикатурный портрет Поповича-Липоваца. Он утверждал, что тот «участвовал в 13 кампаниях: мексиканских, южно-африканских и многочисленных балканских (хотя ни в Мексике, ни в Трансваале Липовац не воевал.

Вид у него был свирепый,а на боку висела кривая, как колесо, шашка. Липовац не мог разобрать обстановку на местности и не умел читать карту, так что все приказы вместо него писал его начальник штаба полковник Ф.И. Ростовцев.  Характер у бравого черногорца был неуживчивый и скандальный. В ходе Первой мировой войны у А.И. Деникина он при встрече в январе 1915 года оставил впечатление «храброго черногорца, но малограмотного генерала». С Л.Г. Корниловым же у него вообще вышел скандал: оказавшись после ранения в Львовском госпитале, Липовац в столь резкой форме отзывался о военных талантах Корнилова, что главнокомандующий Юго-Западным фронтом Н.И. Иванов вынужден был специальным приказом воспретить Липовацу распространять свои взгляды о Корнилове. И, наконец, самое главное – генерал имел весьма специфические политические взгляды.

Вот как он излагал их в письме покровительствовавшему ему И.С. Аксакову (орфография автора письма сохранена – А.З.): «Я, Иван Сергеевич, не партаист, я не глупый монархист, я знаю, что должен один князь быть, республика немислима, а кто будет этот князь – это не мое дело. Я не приехал в Боснию как agitator, а как волонтер, которий с князами не имеет дела, я их уважаю, но за них не агитую, верите мне, что я не партаист, а честной человек, которий выбирает – “свободу или смерть!”».

Вполне можно предполагать, что своих двоих сыновей он воспитал в том же духе.

«Любопытен был один офицер, серб, босниец по происхождению, – записывал Устрялов. – Австрийский подданный, окончивший Венский университет, в 1915 г. перешедший к нашим войскам с целой австрийской ротой. В нем досада на Россию, мучение о Сербии чувствуется с особенной силою. Злоба на революцию у него нескрываема, откровенна».

Накладывались эти взгляды на царящую в СДК (здесь и далее Сербский добровольческий корпус) ярко выраженную германофобию, приобретавшую порой трагикомические формы. Врач 2-й дивизии, чех Б. Боучек писал в своем дневнике о том, как поздней осенью 1916 года перепившиеся офицеры дивизии стали соревноваться в стрельбе из револьверов по …портрету императрицы Александры Федоровны, выкрикивая нецензурные проклятия в адрес «гнусной немки». История раскрылась лишь потому, что в ходе этих упражнений офицеры умудрились ранить собственного сотоварища. Вряд ли Боучек, кавалер пяти сербских боевых наград, выдумал подобный сюжет.

Липовац-младший(а это был именно Григорий Иванович), прибыл в СДК с идеей решить проблемы с «немецкими шпионами» радикально, в стиле своего отца. Он заявил солдатам корпуса, что задумал физическое уничтожение «шпионов» в столичной политической среде и, в частности, убийство Ленина. Ему удалось завербовать 14 человек и увезти их с собой в Петроград. Раскрыт был заговор почти случайно – 7 июля военная цензура вскрыла письмо одного из завербованных, боснийского серба рядового Мехмеда Звоно, адресованное его другу во 2-й дивизии. Там он вкратце излагал суть возникшей ситуации.

Командование СДК пришло в ужас: корпус и так лихорадило от политических потрясений, а тут его солдаты оказались вовлечены в авантюру с политическим терроризмом, способную окончательно добить СДК как организованную воинскую часть. В Петроград был спешно командирован юнкер С. Кашикович с указанием найти авантюристов и «пресечь любые действия, могущие повредить Сербии».

Выбор командования корпуса оказался на редкость удачным – юнкер оказался человеком настойчивым и инициативным. Кроме того, видимо, он знал авантюристов в лицо, что и предопределило выбор для столь деликатной миссии человека, даже не получившего еще офицерских погон. 21 июля 1917 г. Кашикович случайно встретил М. Звоно на Невском проспекте, одетым в казачью форму. Скрыться тому не удалось, поэтому пришлось везти юнкера в дом на Средней Рогатке, где жили остальные беглецы из корпуса. Они подтвердили, что их готовили к убийству ряда леворадикальных политических деятелей и, прежде всего, В.И. Ленина. Им уже выдали по 100 рублей и обещали по 15 тысяч в случае успешного исхода операции. Автора замысла ни Звоно, ни его сотоварищи не знали. По-нимая, каким скандалом может закончиться вся эта история, Мандич, к которому Кашикович привел беглецов, просто отправил всех обратно в Одессу, предложив молчать о происшедшем. Поручик Липовац скрылся в неизвестном направлении, хотя, вероятнее всего, исходя из того, где и когда он впоследствии вступил в Белую армию, он бежал в фамильное имение под Бердянск, которое его отец получил вместе с наследственным дворянством еще из рук Александра II.

Источник: «КАК СЕРБЫ ЛЕНИНА УБИТЬ ХОТЕЛИ (О МАЛОИЗВЕСТНЫХ СОБЫТИЯХ ИЮНЯ – ИЮЛЯ 1917 ГОДА)» ЗАХАРОВ А. М.