Нури Алиев
При обработке метрик русской Никольской церкви в Милане в книге крещений за 1946 г. обнаружилось за весь год всего три записи – приход явно пребывал в послевоенном параличе. Протоиерей Аполлон Сморжевский, православный поляк-эмигрант и настоятель русской общины, аккуратно записывал, как полагается, все данные о таинствах – дата рождения крещаемого, его родители и восприемники…
Одна из этих трех записей не могла не удивить – принявшему крещение было уже 23 года и, согласно написанному отцом Аполлоном, он был мусульманином из Баку, сыном некоего Али Алиева. Личное имя крещаемого было странным, двойным – Нури-Нерино, и если Нури это традиционное азербайджанское имя, то «Нерино» – итальянское прозвание, нечто вроде «Черныш».
По православным канонам священник должен был дать Нури-Нерино христианское имя и таковым стало имя Aлександр, в честь святого благоверного князя Александра Невского.
В другой графе метрической книги – но под той же самой датой, 12 апреля 1946 г., стояла запись о венчании «Александра» Алиева c «девицей католической веры» Джиной Негрини. Значит, после крестильной купели бакинец сразу отправился к алтарю, дабы в зимнем Милане обменяться обручальными кольцами со своей итальянской невестой-католичкой.
Никаких других объяснений технические записи отца Аполлона не давали, да и дать не могли. Они обнаружились чуть позже из другого источника – из архивной записи серийной телепередачи «Chi l’ha visto?» [«Кто его видел?»] от 14 мая 1997 г.
Текстовое резюме той передачи рассказывало о невозможной любви партизанской связной Джины Негрини и бывшего бойца Красной Армии Нури Алиева, попавшего в нацистский плен, бежавшего и ушедшего к партизанам. Насильственную разлуку влюбленных не смог предотвратить даже их брак, заключенный в «холодной русской церкви в Милане».
Согласно традициям программы, ее устроители выложили данные разыскиваемого мужа Джины Негрини:
Нури Алиев, сын Али, партизанская кличка Нерино,
воевал в составе партизанской бригады «Болеро»
с 1 декабря 1944 г. по 24 апреля 1945 г.
родился в Баку (Кавказ) 6 января 1923 г.
глаза: темно-карие (большие, восточные)
волосы: светлые
рост: 1,85 м
телосложение: регулярное
цвет кожи: смуглый
особые приметы: орлиный нос.
Теперь стало понято, отчего в метрических книгах стояло двойное имя Нури-Нерино: священник не мог разобраться, где было настоящее имя, а где прозвание крещаемого, вошедшее, быть может, в какие-то партизанские удостоверения.
Бывшая партизанка рассказала о печальной истории любви со своим кавказским избранником (она настойчиво называла его «мой русский муж») не только в телепередаче, но и в автобиографическом романе «Il sole nero» [«Черное солнце»].
…В 17 лет Джина Негрини вошла в движение Сопротивления, став в родной Болонье связной «Корпуса добровольцев свободы». Задержанная фашистами за несколько дней до освобождения города, она сбежала из-под ареста: когда партизаны и союзники вошли в Болонью, все были уверены, что девушка казнена.
Заболев потом воспалением легких, она попала в болонскую клинику, где познакомилась с другим пациентом – лечившимся от ран молодым бакинцем.
Нури Алиев пришел к итальянским партизанам обычным для кавказцев маршрутом – Красная Армия, немецкий плен, восточные легионы Вермахта, уход в Сопротивление. Уже как партизан «Нерино» сражался, возможно, в составе Русского батальона, при взятии городка Монтефьорино, где и был ранен.
Молодые люди сразу понравились друг другу: по выражению Джины ее новый знакомец был «bello, gentile e sopratutto sovietico», то есть «красивый, любезный и, в первую очередь, советский». Похоже, что именно эта «советскость» Нури-Нерино и пленила молодую коммунистку из Болоньи. Джина была прекрасна энергичной красотой южанок и пламенем ее идей. Она часами расспрашивала жениха о революционных преобразованиях в СССР, о конфискациях собственности у капиталистов, о народном здравоохранении и образовании. Советский Союз казался ей страной воплощенной мечты, так не похожей на пораженную социальными недугами дряхлую Италию.
Сам ее суженый предлагал остаться в Италии – «такой красивой стране», по его словам, что лишь раздражало Джину: у нее окончательно окрепло фатальное намерение уехать в СССР.
Когда же с этим намерением молодые люди объявились в советском консульстве в Милане, им заявили, что согласно советским законам, граждане СССР не имеют права заключать браки с иностранцами. Самого Нури Алиевича Алиева настоятельно попросили скорейшим образом вернуться на родину.
Привыкшая к равнозначности церковного и гражданского брака в Италии, решительная девушка убедила Нури пойти на «ренегатство» – принять крещение и повенчаться в русской церкви в Милане.
В своем романе Джина в трагикомических тонах рассказывает о замешательстве старого «попа», когда перед ним предстала эта невероятная пара – мусульманин и католичка, бывшие красные партизаны. Однако добрый священник пошел им на встречу и у них в руках оказался свидетельство о венчании.
Лишь потом Джина узнала, что церковный брак для советской власти не имеет никакой силы – теперь же, весною 1946 г., в глазах всего ее окружения она стала замужней синьорой. Родители Джины ее мужа-азербайджанца восприняли с некоторым замешательством – странный пришелец из неизвестной страны плохо изъяснялся на итальянском и, несмотря на крещение, продолжал возносить регулярные молитвы к Аллаху. Джине всё это казалось не существенным – она готовилась к отъезду в СССР.
В Милане советские консульские власти, изучив документы Алиева, в том числе его брачное свидетельство, объявили о том, что единственный путь на родину лежит через фильтрационный лагерь в австрийский Лиенц (молодожены не знали, что он уже стал ареной тщательно скрываемой трагедии: при выдаче англичанами советской стороне казаков многие из них покончили самоубийством или же при попытке сопротивления были убиты).
Пара отправилась в Лиенц, где их обоих посадили в лагерь. Они бережно сберегли все документы, включая рекомендации от партизан и справку из церкви – однако комендант лагеря на глазах у потрясенной Джины разорвал все бумаги в клочки.
Шли месяцы, которые, очевидно, были нужны на проверку прошлого Нури Алиева. Лагерное начальство твердило, что Джину в СССР не пустят, и она впала в отчаяние. Однажды в Лиенце остановился состав с итальянцами, бывшими военнопленными в России, которые возвращались домой. Грустной Джине резко сказали – «Уезжай с ними!». Пообещав мужу пробиться сквозь границы, она вернулась в Болонью.
Однако с той поры синьора Алиева, как она теперь себя именовала, своего супруга найти не могла. Теперь шли годы, и Джина всё более проникалась убеждением, что Нури погиб в Гулаге – из-за ее наивного стремления жить в «стране победившего пролетариата».
Она стучалась во все возможные двери – советские учреждения хранили молчание. В миланском консульстве раз ей сказали – «Россия большая, человек маленький».
В отчаянии, уже после десятилетий, Джина пошла на итальянское телевидение. Во время передачи она обратилась ко всем со следующими словами:
«Я хочу знать, я имею право знать, что с ним случилось. Если его убили – а я думаю, что так и произошло, – скажите мне это. Скажите мне, что убили молодого парня за то, что он не покончил с собой и попал в плен».
Совсем недавно, после новой серии розысков, открылась вторая часть истории, прежде неизвестная в Италии.
Вернувшись в Баку, Нури решился на отчаянный поступок – он попытался отправиться в Италию, к любимой жене, но был схвачен на границе и приговорен к смертной казни за «измену Родине», замененной на каторгу в Воркуте.
После смерти Сталина и амнистии он поселился в Костроме, создал семью, удочерив девочку Таню, которая стала Татьяной Нуриевной Алиевой. Это был скромный и честный труженик шофер, всеми уважаемый. Он умер в 1995 г.
Про итальянку Джину он рассказывал только близким: Нури не забывал свою первую любовь и даже сделал, еще в лагере, на плечах татуировки с ее портретом и именем.
Обо всем этом поведала его приемная дочь Татьяна.
Джина была счастлива, узнав – спустя 70 лет! – что ее Нури остался жив,
что после лагеря у него была нормальная человеческая жизнь. Казалось, что она ждала только эту новость – ее так тяготила мысль, что муж погиб из-за ее легкомысленного стремления жить вместе в Советском Союзе.
Спустя несколько дней после получения известия из Костромы – 18 мая 2014 г. – Джина скончалась. Ее близкие сказали:
«Услышав о Костроме, о жизни Нури в России, о его дочери, лицо Джины показалось необыкновенно спокойным, умиротворенным, готовым к уходу – как будто прежде ее удерживала злая безвестность»
Талалай М.Г.
Русские участники Итальянской войны 1943-1945:
партизаны, казаки, легионеры. – М.: ООО «Старая
Басманная», 2015. – 110-116 с.
Этому сюжету посвящена особая глава в нашей итальянской книге:
Talalay M. Dal Caucaso agli Appennini (Roma, 2013) – «Nuri e Gina: un
amore impossibile» (cтр. 93-102); см. также: Талалай М.Г. Нури и Джина:
Невозможная любовь // Литературная республика. Альманах. № 3, 2014.
С. 275-280.
Материалы и фотографии были переданы автору от Дж. Негрини во
время нашей встречи в Болонье в феврале 2012 г., а затем дополнены ее
дочерью (от второго брака) Флавией Валентини (Болонья) и приемной
дочерью Н. Алиева, Татьяной Алиевой-Данильченко (Кострома).
